Картер Браун - Том 29. Пропавшая нимфа [Крадись,ведьма. Этот милый старый блюз. Ледяная обнаженная. Пропавшая нимфа]

— Николас! — громко сказала она.

Он подскочил от неожиданности и рывком обернулся к ней. Я прыгнул, выставив вперед правую руку так, что основание ладони приходилось Никки прямо в подбородок.

Николаса подбросило в воздух; описав сальто, он упал на пол и остался лежать неподвижно. Я осторожно подобрал пистолет, поставил на предохранитель и передал Чарити. Судя по ее лицу, разговаривать с ней было бесполезно.

Я вернулся К Николасу. Осторожно ощупав его и убедившись, что все кости целы, я втащил его в спальню и положил на кровать. Когда я кончил связывать его ремнями, Чарити вновь обрела дар речи.

— Он что, с ума сошел? — пробормотала она.

— Наверное. Спасибо, что помогли мне. Я уж думал, вы никогда не проснетесь.

— Если б вы вернулись чуть пораньше, он никогда не вошел бы сюда, — ответила она. — И еще, тогда я, может быть, не спала бы…

— Что такое, Чарити Адам? Я думал, что после сегодняшней ночи вы окончательно расстались с мыслью о жизненном опыте.

— Девушка может передумать. Разве девушки не для этого существуют?

— Ну, на этот счет есть разные мнения… Как-нибудь я вам расскажу об этом. А пока запомните, что здоровый дух в здоровом теле — самая опасная комбинация, какая только бывает.

— Спасибо, профессор, — ответила она. — Я… Эй! Куда вы?

— Ухожу. Мне надо поговорить с одним человеком, которому другой человек сломал руку, хотя он говорит, что не делал этого. Вернусь к ленчу, это я вам твердо обещаю.

— Подождите! — завопила она. — Как же я останусь с ним одна? Что я с ним буду делать? А вдруг придет еще кто-нибудь?

— Не открывайте дверей ни на улицу, ни в спальню, детка. Думаю, он не будет счастлив, когда очухается.

— А если он по-настоящему болен?

— Если ему в самом деле станет плохо, позовите врача. Делайте что хотите, но не развязывайте его. Поверьте, это для его же пользы.

Я быстро захлопнул дверь, пока она не придумала новых вопросов. Я не мог понять, почему она подняла шум из-за такого пустяка — покараулить несколько часов связанного Николаса. Черт побери! Я ведь даже не брал с нее платы за квартиру!

— Доктор Фрезер занят, мистер Бойд, — сухо сказала медсестра.

— Чем? — спросил я.

Она бросила на меня взгляд, полный отвращения, потом, овладев собой, просто стала стараться не смотреть на меня.

В ее стерильном мире стеклянных шкафов и отполированных поверхностей я просто не имел права на существование, и она таким способом давала мне это понять.

— И долго он будет занят? — настаивал я.

— Понятия не имею, мистер Бойд.

— Полчаса? Три недели? У него что, неприятности?

— Не знаю, мистер Бойд. И пожалуйста, погасите свою сигарету.

— Хорошо, — сказал я и послал окурок в открытую дверь на усыпанную гравием дорожку. Она молча, с ненавистью уставилась на него, — по ее мнению, мне бы следовало его проглотить.

Прошло десять томительных минут.

— Он все еще занят?

— Видимо, да.

— Жаль. — Я ободряюще улыбнулся ей, и у нее появилось такое выражение, будто ее изнасиловали.

Спустя еще десять минут я задал тот же вопрос и получил такой же ответ.

— Он правда занят или говорит так мне, чтобы я ушел?

— Я не знаю, мистер Бойд.

— Ладно. Подожду еще.

Я облокотился на ее стол. Она в панике подалась назад и чуть не упала с кресла.

— Знаете, — сказал я ей доверительно, — я и сам специалист по женской психологии.

— Очень опасная практика, — заявила она натянуто.

— Скажите мне. — Я понизил голос до шепота. — Вы краснеете, когда случайно видите трусы доктора Фрезера?

Это, похоже, ее доконало. Она вскочила и с воплем умчалась по коридору.

Через несколько секунд на столе зазвонил телефон. Я поднял трубку и скромно сказал:

— Приемная.

Некоторое время в трубке была тишина.

— Кто это? — спросил измученный голос.

Я узнал доктора Фрезера.

— Это Дэнни Бойд, док, — представился я. — Мне сказали, что вы заняты.

— Почему вы отвечаете на звонки? Где моя медсестра?

— По-моему, у нее случилось расстройство желудка, так быстро она убежала.

— Вы что, пьяны?

— Я просто устал ждать, доктор. Дело у меня срочное, и его нельзя откладывать надолго.

— Мне нечего обсуждать с вами, мистер Бойд! — рявкнул он. — Если через пять минут вы не уберетесь, я вызову полицию!

— Вы больше ничего не порвали, док? — вежливо спросил я.

В трубке раздался какой-то бессвязный звук. Дав доктору несколько секунд, чтобы прийти в себя, я продолжал:

— Мне надо поговорить с человеком, которому сломали руку, или с вами, и если через минуту я этого не добьюсь, то сам обращусь в полицию.

— Ладно, я вас приму, но даю вам ровно пять минут, и не больше.

— Иногда пять минут оказываются равны целой жизни, док, — заметил я. — За пять минут ваша дама может сбежать и земля может перестать вращаться… В пять минут рушатся судьбы — а случается, за это время срастается сломанная рука…

Открывая дверь его кабинета, я подумал, что он, похоже, все время был здесь, — слишком уж основательно он расположился за столом.

— Я был бы вам очень благодарен, мистер Бойд, — сказал он отрывисто, — если бы вы изложили дело как можно короче, у меня сегодня много пациентов.

— Я не займу вас надолго, — заверил я его. — Часа полтора назад я беседовал с Николасом Блэром.

Он застыл в кресле:

— Кто его нашел? Полиция?

— Его еще не нашли. Это была, так сказать, конфиденциальная беседа.

— Вы сознаете, что нарушили закон? — сурово спросил он.

— А сколько законов нарушили за последнее время вы, доктор?

Пальцы Фрезера с такой силой впились в полированную крышку стола, что казалось, он ее продавит.

— Вон! — рыкнул он.

— Если до вас не доходит, то я могу говорить по слогам, — спокойно сказал я. — Посмотрев на Николаса Блэра в течение пятнадцати минут, вы заявили, что он ненормальный, и уговорили его жену подписать бумагу и оставить его в лечебнице. Вы вызвали двух санитаров, которые отобрали у Николаса нож и увели его силой из вашего кабинета. Острая форма шизофрении — таков был ваш диагноз.

— И я не ошибся, — вмешался Фрезер, но в его голосе не чувствовалось убежденности.

— В тот же вечер Николас ушел отсюда, никого не встретив. У ворот он нашел любезно оставленную, случайно конечно, машину с ключами от зажигания — вашу машину.

Я закурил, наблюдая, как он пытается унять дрожь в руках. Он очень старался, но у него ничего не получалось. Тогда он спрятал руки под стол, но к этому времени дрожь сотрясала уже и плечи.

— Что вам от меня нужно? — спросил Фрезер слабым голосом.

— Правду, док.

— О чем?

— Вы сами знаете. Не пытайтесь увиливать, — предупредил я. — Давайте начнем с того, как я пришел к вам и рассказал о друге-актере, который нуждается в осмотре. Вы назначили осмотр на следующий день. Что же произошло потом?

Внезапно распахнулась дверь, и в комнату ворвалась медсестра с заплаканными глазами.

— Доктор! — всхлипывала она. — Доктор… он… Меня так никогда не оскорбляли!

Фрезер злобно посмотрел на нее.

— Убирайтесь отсюда немедленно, вы, бесполое пугало! — сказал он, старательно выговаривая каждое слово. — Идите, и пусть вам вправят мозги, если, конечно, они у вас есть.

Медсестра попятилась с застывшим от ужаса лицом, и я рывком закрыл за ней дверь.

— Мне целых пять лет хотелось сказать ей что-нибудь подобное, — произнес Фрезер почти с удовольствием. — Все-таки и в крушении карьеры можно найти приятные стороны. Никогда бы не подумал!

— Так давайте вернемся к вашей истории, док, — напомнил я.

— Вы ее услышите, мистер Бойд, — с готовностью согласился он. — Вам уже многое известно, и до остального вы и сами могли бы додуматься. В день вашего первого посещения ко мне пришел еще один человек. Он все знал о вас, о Блэре и о пари, по которому Блэр должен пятнадцать минут водить меня за нос.

— Да, это так, — прервал я. — Но что же дальше?

Фрезер утомленно покачал головой:

— Этот человек сказал, что хочет сыграть шутку с Николасом Блэром, но нужно мое содействие. Меня рассердила вся эта затея, я был зол на вас, на Блэра за его согласие участвовать во всем этом шутовстве, на незнакомца, который хотел завести дело еще дальше. Я уже хотел выставить его из кабинета, но…

— Но тут появились деньги, — подсказал я.

— Вот именно, — кивнул Фрезер. — Он был вежлив и говорил извиняющимся тоном. Он признал, что вся затея выглядит нелепо, но сказал, что у всех ее участников денег больше, чем здравого смысла. Если бы я нашел возможным ей не препятствовать, он мог бы пожертвовать на нужды лечебницы три тысячи долларов… А вы заметили, как у нас тихо? Вы, наверное, приписывали это совершенной звукоизоляции? Или чему-то более зловещему, вроде стен с мягкой обивкой?